т.XIII – Игорь Царёв «Целебная музыка строк»

Лилианна:
Здравствуйте, Игорь, рада, что Вы появились в моей гостиной, постараюсь использовать этот шанс и разговорить Вас на радость читателям, ну, и самой себе. Часто ли у журналистов берут интервью, ведь Вы журналист, насколько я знаю? И сколько стихотворений откладывались на потом из-за того, что нужно было, как следует поработать? А, если серьёзно, как уживаются в Вас две (а, может, и больше?) творческие ипостаси, какая из них главенствует?

Игорь:
Раньше в журналистском цеху считалось неэтичным брать интервью друг у друга (о людях надо писать, а не о себе). Сегодня это происходит сплошь и рядом. Я старомоден, мне это не нравится. Поэтому, чтобы не множить это безобразие, я постараюсь отвечать не как газетчик, а как автор стихов, хорошо?
Так вот, если взять для аналогии такой эквивалент, как «время-деньги», то стихи, занимают в моем мироустройстве примерно такое же место, как культура в бюджете России. То есть – если я на них и выделяю время, то урывками и в самую последнюю очередь – поздним вечером, а чаще и вовсе за полночь. При таком «финансировании» не зажируешь. Но и отказываться от них я не хочу. Журналистика дает возможность жить. А стихи – не позволяют захиреть душе.

Лилианна:
Игорь, кто такой поэт, как Вы считаете и что вкладываете в это понятие? Помните того, кто впервые назвал Вас поэтом и свои собственные ощущения при этом? А какой-нибудь забавный или же серьёзный случай, с творчеством связанный?

Игорь:
Поэты разные бывают. Знаете, когда-то была такая детская игрушка – калейдоскоп. В картонной трубке между зеркалами пересыпались цветные стекляшки, складываясь в узоры... Некоторые поэты так же играются словами. Получается бессмысленно, но красиво. Таких авторов сейчас много. Другие поэты – художники. Они словами, как красками, рисуют картины на холсте. Таких поэтов меньше. И уж совсем мало таких, которые вроде и не рисуют вовсе, а бросят пару слов на бумагу и, глядь, из них, как из двух столкнувшихся частиц, образовалась целая Вселенная…
Для меня понятие «поэт» – это очень высокое звание. Это человек, чьи творения живут дольше своего создателя. Так я сейчас понимаю. А когда-то относился к этому много проще. И первым, кто назвал меня поэтом – был я сам. Учась в Питере в электротехническом институте, я иногда писал для студенческого театра сценарии вечеров и спектаклей. Некоторые в стихах. А потом еще и афиши делал на ватмане. И однажды, на одной афише, как раз перед моей фамилией осталось некрасивое пустое место. И я нахально приписал – поэт... Надо сказать, что сегодня я свои вирши студенческой поры без содрогания читать не могу. Но, странное дело, тогда я был более широко известен, чем сейчас. Находились даже люди, которые перепечатывали мои стихи под копирку и распространяли по друзьям и знакомым... У стихов вообще удивительные судьбы. Причём, это уже не зависит от автора. Недавно по радио в передаче «В нашу гавань заходили корабли» с удивлением услышал свою давнюю шуточную вещицу – «Электротехнический романс». Песню, правда, объявили, как – «музыка народная, а слова тем более». Но мне было приятно ощутить себя автором народной песни. Подумалось, что если она протянет еще столько же, глядишь, и меня переживёт.

Лилианна:
Читаю Ваши стихи и чувствую, что читаю Россию по городам, по деревням, по местечкам, по характерам человеческим в каких-то удивительно народных ритмах, часто песенных и столь знакомых – именно царёвских, есть ли какая-то закономерность, особенность, что ли, географическая в их возникновении? Может быть, музыкальность здесь играет роль? Вы имеете отношение к музыке, поёте? Ваше творческое настроение – какое оно?

Игорь:
Я коренной дальневосточник. И с детства вокруг меня были названия, похожие на волшебные. В семь лет отец подарил мне первое ружьё и взял на охоту в тайгу. И я побывал в кедровых сопках Хекцира, кормил комаров в Тунгусских болотах, карабкался по отрогам Джугджура, ловил хариуса на Зее, любовался цветущей аралией на Хингане и разглядывал древние геоглифы Сикачи-Аляна... Позже, став журналистом, я продолжал колесить по стране уже в силу профессиональных обязанностей. И всегда в первую очередь обращал внимание на название местностей. Они были для меня, как звуковые ключи, без которых не войти в местную сокровищницу. Ведь в каждом названии действительно своя тайна, музыка, сакральный смысл! Поэтому люблю музыкальность имен, да и вообще стихов. Но даже неблагозвучные имена речек Убля и Вобля, о которых я однажды написал, тоже таят свою философию и подтекст.

Лилианна:
Кто для Вас Читатель, Игорь? (я сейчас о поэзии). Дорожите откликами? Способны ли они (читательские отклики) влиять на настроение, на самооценку, на сами стихи? А сами Вы – какой читатель?

Игорь:
У меня складывается впечатление, что обитатели литературных сайтов поражены БРП (Большим редакторским проклятием) и занимаются исключительно тем, что выискивают друг у друга ошибки. Я же стараюсь читать стихи для удовольствия. Не нравится автор – молча ухожу к другому. Но повальное увлечение критикой у других хорошо понимаю. Где-то прочитал, что учёные, исследовавшие поведение ослов, пришли к выводу: эти животные делятся на два психо-типа. Самый распространенный – те, кого лучше стимулирует кнут. И много меньше среди ослов тех, кого прельщает исключительно морковка. Я, наверное, принадлежу к редкому «морковному типу». Меня кнутом (критикой) с места не сдвинешь. А вот на пряник (похвалу) я ведусь легко.

Лилианна:
Не могу не задать вопрос об Internet-е, его плюсах и минусах на Ваш взгляд, не прошу каких-то глобальных характеристик, а вот лично для Вас и Вашего творчества что он такое?

Игорь:
Если коротко, то без Интернета наша беседа никогда не состоялась бы. Мы просто не знали бы о существовании друг друга. Ведь я всерьёз начал увлекаться стихами, когда издательская система в стране распалась. И меня сегодня можно прочитать только в Сети.

Лилианна:
О чём хочется писать, что важно, что хотелось бы на Ваш взгляд, донести до Читателя, чем его можно остановить и над чем заставить подумать?

Игорь:
Когда текст вдруг начинает рождаться, меньше всего я думаю о Читателе. Стих как бы сам из сквозь меня прорастает, ведёт, подталкивает. Поэтому получается, что я пишу только о том, что на сегодняшний день волнует меня самого. А насколько это интересно другим – это уже вопрос не ко мне.

Лилианна:
А теперь отвечайте, пожалуйста, односложно, Игорь.

Три слова о Вашем характере?
– Упрямый, упрямый, упрямый.

Три качества, которые Вы цените в людях?
– Ум, открытость, порядочность.

Три качества, которые не терпите в себе самом?
– Упрямство, упрямство, упрямство.

Книга, которую чаще прочих перечитываете?
– Все Стругацкие.

Одиночество это – ...?
– …счастье, если в малых дозах.

Жизнь удалась, если...?
– …после смерти тебя вспомнят добрым словом.

Лилианна:
И ещё немного вот о чём... Скажите, Игорь, Вы разделяете моё мнение о том, что интервью, беседы, откровенность способны стать неким подтекстом к стихам, к поэту, как-то приблизить Читателя или же оттолкнуть? От человека к стихам или от стихов к человеку? Вам самому важно иногда (всегда) знать, кто пишет, что из себя представляет?

Игорь:
Любопытство всегда подталкивает подробнее узнать о понравившемся писателе, поэте. Но нередко сталкивался с тем, что при личном знакомстве автор оказывался достаточно неприятным человеком, много скучнее своих творений. И это объяснимо – не все люди могут выстроить свою жизнь так же талантливо, как, скажем стихотворение.

Лилианна:
Большое Вам спасибо, Игорь, за то, что пооткровенничали со мной. Удачи и успехов во всём.